Семейные предания

Помню тихие разговоры...

 История про офицера, благородного интеллигента, их дружбе на всю жизнь и не только…

Дедушка мой, Николай Николаевич Иванов, поскольку папа был все время занят на работе, иногда брал меня в гости к своим старым знакомым. То на Арбат поедем, в дом, где они раньше жили, то в другие места Москвы. Так, на улице Марии Ульяновой, где я учился в музыкальной школе, мы иногда заходили навестить его старого знакомого по фамилии Давыдов. И дедушка мне рассказывал, что этот человек – потомок того самого героя Отечественной войны 1812 года, поэта-гусара Дениса Давыдова, организовавшего партизанское движение.

Иногда мы заглядывали в его старую коммунальную квартиру на Арбате. Там они жили с конца 30-х годов до середины 1966г, а потом переехали на ул. Удальцова. Там у него оставались еще кое-какие знакомые. К ним-то и заглядывали. Помню тихие разговоры, необыкновенную дружелюбность и, я бы сказал, «нежность» в отношениях между ними. Нежность в новозаветном смысле: «Будьте братолюбивы друг к другу с нежностью, в почтительности друг друга предупреждайте» (Рим. 12.10) И хотя они не были глубоко воцерковленными людьми, это состояние их души было очевидным. Видимо, наследие того, дореволюционного воспитания. «Бывшие», вышедшие из «мирного времени», как они сами называли царское время.

Там, на Арбате, дедушка показал мне комнатушку, где жил он, бабушка и мой папа, родившийся в 1941 году. Во время войны дедушка не был мобилизован по инвалидности. Во время обороны Москвы он дежурил на крыше своего дома. В его обязанность входило тушить «зажигалки». Так москвичи называли зажигательные бомбы, которые немцы сбрасывали на город. Эти бомбы не взрывались, а сильно горели. Если ее оставить на крыше, то прогорит крыша, а затем и весь дом. Для того чтобы их нейтрализовать, на крышах домов находились ящики с песком, а у дежурных – большие щипцы, которыми они брали эти «зажигалки» и зарывали в песок. Таким образом, удавалось спасти дом, но фашисты сбрасывали не только зажигательные бомбы. Так одна из бомб попала в театр им. Е. Вахтангова, и волной разворотило всю внутренность комнаты, большое зеркало упало в детскую колясочку, где обычно спал новорожденный папа. Но, слава Богу, в этот раз они ушли в убежище. Когда после бомбежки дедушка зашел в комнату, он увидел небольшой белый шарик правильной формы и никак не мог понять что это. Взял в руки и понял, что он – из материи. Нашел краешек и стал потихонечку раскручивать. Оказалось, что это его белая рубашка, скрученная взрывной волной в правильной формы шар.
Показывал комнату соседа-милиционера. Общего страха. Специально для него на торец шкафа, который был виден при открытии двери комнаты, был прикреплен кнопками портрет вождя, И.В. Сталина. Дверь открывается, и сразу перед входящим – портрет. Так всем спокойнее было.

Не раз в этой квартире они ожидали ареста. Вот как в кино: шум колес, скрип тормозов, грохот сапог по деревянной лестнице. Рука уже тянется к чемоданчику с приготовленными вещами. Но нет, в это раз миновало. Шаги грохочут на следующий этаж. Вот так и жили. У них была особая причина опасаться ареста: супруга дедушки – дворянского рода, братья и дядя – офицеры Царской армии. Дядю-генерала, коменданта крепости Карс на Кавказе, спасли от расправы революционных солдат свои же подчиненные – пришлось бежать. Также и брат-офицер, комендант Гатчины, вынужден был бежать через Польшу во Францию. Какое-то время от них приходили письма, но брать их на почте означало смертный приговор. Так и растерялись все связи. А дедушкиных друзей-театралов арестовали и отправили в лагеря после того, как они собрались в квартире, и один из них зачитал свою новую пьесу. Кто-то сообщил «куда надо». Потому и боялись, ждали ареста. Но Бог миловал.

В последние годы жизни моего дедушки у него стали появляться новые знакомые и друзья. Одним из таких старичков был Стасик. Так его дедушка представил, так звали его и в жизни. Это был милейший и тишайший человек. А вот дружил он еще с неким полковником. Как и он, ветераном ВОВ. После войны прошло уже много лет. Это были 80-е годы, а дружба их тесная и крепкая все продолжалась. А зародилась она так.

Шла Великая Отечественная война… Стасик был поставлен командиром охранять склад с продуктами. Все как обычно: винтовка, шинель,. Вот стоит он, караулит. Время идет. Час за часом. Сколько всего прошло времени, неизвестно. Но в результате караульный упал в голодный обморок. Как раз в это время проходит мимо офицер. (Это и был тот самый полковник). Увидев солдата в обмороке, он привел его в чувство. Не поленился, разыскал его прямого начальника.

«Что же ты не заботишься о своих солдатах?! – спросил он у начальника караула. – Они же у тебя в голодный обморок падают!»
А начальник ему в ответ: «Ну, он же продсклад охраняет». В этом ответе слышалось: «Что, не может себе взять что-нибудь?»
И тут слова солдата подействовали на обоих: «Но я же поставлен охранять, а не брать!»

Вот так они и сдружились: интеллигентный, благородный солдат и офицер. На всю жизнь.

Вспомнился в связи с этим и последний перед закрытием храма настоятель, иеромонах Елиазар. После закрытия нашего храма он нанялся охранять какой-то склад и умер от голода. Царствие ему Небесное… Наверно, о таких людях говорил митрополит Московский Платон: «Не унывайте при испытаниях в непорочности своей – вас почитает Вечная Истина. Вы в книге жизни заслужили себе пресветлые имена и титулы! Дух Божий называет вас царским священством, родом избранным, возлюбленными и близкими своими. Рядом с этими именами гаснет вся слава мира. Но эти титулы не даются никому, кроме украшенных благородством добродетели».

Настоятель храма протоиерей Димитрий Иванов