Жизнь по вере

Святые и подвижники

НЕО-СИЛЬВЕСТР
Кто совершил злодеяние?!
И не уйдешь ты от суда мирского, Как не уйдешь от Божьего суда.
А. С. Пушкин
1. Сенсации, поразившие Ригу
12-го октября 1934 года все население латвийской столицы Риги, особенно русское, было потрясено кратким официальным сообщением об убийстве главы православной Церкви в Латвии и члена Сейма - архиепископа Иоанна.
Не успело русское население прийти в себя от этой потрясающей вести, как вечером того же дня по улицам города неслись, как табун степных лошадей, мальчишки-газетчики с оглушительными криками: «Экстра-телеграмма: подробности загадочного убийства Архиепископа и внезапная смерть знаменитого русского певца Собинова ». Люди наперерыв требовали экстра-телеграмму: некоторые буквально вырывали из рук газетчиков печатные листки и тут же жадно пробегали глазами напечатанное.
Эта новость поразила и меня: ведь лишь неделю тому назад я, как сотрудник русской газеты, беседовал с Архиепископом там, на даче, где он теперь зверски убит. Но при чем тут почти одновременная смерть Собинова?
Архиепископ Иоанн, по происхождению - латыш - Поммерн, из лифляндских крестьян, по окончании Рижской духовной семинарии поступил в Киевскую духовную академию, где и принял монашество. В 1912 г. - Он архиерей, 36 лет, немного позже - Архиепископ в г. Пензе. По, прибытии в Ригу, он в 1921 г. избирается главой латвийской православной Церкви, а через четыре года он проходит по списку православных и объединенных русских организаций в Латвийский Сейм. Там я, в качестве парламентского корреспондента, впервые увидел его и познакомился с ним. Высокого роста, плечистый, умные, большие глаза с орлиным взглядом, толстые губы, слегка скрываемые большой, окладистой бородой, энергичная и даже величественная походка Архиепископа невольно привлека ¬ ли внимание всех.
Каждое выступление его в сейме было своего рода политическим событием и вызывало в палате депутатов много оживления, так как он был блестящим оратором и природным борцом со злом, особенно с марксистами, в которых видел ярых врагов не только Церкви, но и каждого правового государства. А в Латвии в то время марксисты, главным образом, социал-демократы, имели в сейме из общего числа 100 депутатов - 32 представителя, плюс еще 4 меньшевика и один бундовец, всего 37 человек, весьма влиявших на политику парламента.
«Социалистическая рабочая партия», как официально именовали себя латвийские соц.-демократы, относилась дружественно к коммунистам, и последние под их крылышком быстро развили в стране свою преступную деятельность; только благодаря правому крылу сейма во главе с крестьянской партией (Карл Ульманис) большевикам не удалось сразу захватить власть в республике, и им пришлось довольствоваться подпольной работой и шпионажем в пользу восточного соседа, ожидавшего лишь благоприятного времени для прыжка в Прибалтику.
Пробыв несколько лет в России при господстве большевиков, архиепископ Иоанн много претерпел там, а еще больше он видел ужасов и страданий русского народа от коммунистической власти и познал природу большевизма. Все речи Владыки в Сейме носили характер страстности, лишь только они касались марксистов (он всегда так именовал большевиков) и вольных или невольных их пособников. В речах Иоанна открывалась его клокочущая бурным гневом душа, порой, казалось мне, далекая от иноческого смирения, но всегда правдивая и не терпящая компромиссов с безбожниками, кто бы они ни были. Свои аргументы Архиепископ подтверждал доказательствами, часто с гневом потрясая на кафедре убийственным для марксистов документом, чем вызывал на скамьях их бешеный шум и негодующие крики.
Я невольно восторгался доводами оратора и его замечательной способностью пользоваться тем или иным документом, уничтожающим доводы противников.
- Скажите, пожалуйста, владыка, вы не опасаетесь гнева большевиков, особенно тех, с Юрьевской улицы (сов. полпредство)? - Спрашивал я Архиепископа в кулуарах сейма.
- А что они сделают мне, ведь я правду говорю, пусть докажут, что я не прав. Ведь я только открываю кое-какие их тайны, помните, в Евангелии от Матфея сказано, что нет ничего сокровенного, что не открылось бы, и тайного, что не было бы узнано, - улыбнулся владыка.
Служил Владыка весьма торжественно и благолепно. Величавая осанка в архиерейском облачении, мощный голос с понижением при переходе к смиренной просьбе, наконец, произносимые трогательно и с большим чувством молитвы - все это производило на молящихся неотразимое впечатление, и они проникались глубоким, молитвенным настроением.
Часто в соборе Архиепископ обличал атеистов, сеющих безбожие в стране. И эти проповеди, быстро доходившие до ушей его врагов, раздражали их. Недоброжелателей владыка имел немало, даже среди духовенства, так как он был довольно суров по отношению к тем, кто не исполнял своего пастырского долга. Зато среди русского населения и в Риге, и в провинции архиепископа не только любили, но многие его боготворили, в чем я убедился из разговоров с ходоками и членами делегаций, приходивших к Владыке как к члену сейма, с разного рода просьбами.
 
2. В сетях интриг и сплетен.
Первую серьезную неудачу потерпел глава Православной Церкви в борьбе за здание православного Алексеевского монастыря, которое в силу конкордата латвийского правительства с Ватиканом было передано епископу католической Церкви в Латвии. Дело в том, что католики по тому же соглашению получили, кроме того, лютеранскую церковь св. Якова, когда-то принадлежавшую католикам. Эта церковь находилась против Алексеевского монастыря, почти в центре города, рядом с сеймом. Дом монастыря против Яковлевской церкви был предоставлен католическому епископу, товарищу председателя парламента, бывшему профессору СПБ. Императорской Католической Академии Иосифу Ранцану.
Архиепископ Иоанн незамедлительно повел борьбу за Алексеевский монастырь со свойственной его могучей натуре страстностью и горячностью, но вернуть монастырь не мог. Тогда он в знак протеста отказался жить в предоставленном православной Церкви доме и поселился в подвале православного собора, что находится на центральном месте латвийской столицы - на бульваре Свободы. Подвал был довольно сырой и вообще неприспособлен для житья, тем более для резиденции главы православной Церкви. Там, к великому неудовольствию латвийского правительства, архиепископ Иоанн принимал и знатных иностранцев. Летней же своей резиденцией он крайне неудачно избрал принадлежащую православному приходу двухэтажную дачу, которая находилась довольно далеко от города на пустынном берегу Киш-Озера, за еврейским кладбищем. Там же Владыка часто отдыхал и в зимнее время. Туда неоднократно приезжал и я побеседовать с Владыкой по тем или иным вопросам, касающимся русского меньшинства в Латвии (ок. 200 тыс.) И интересующим наших читателей (газ. «Слово»).
Беседовать с иерархом было большое удовольствие: в нем сочетались русская культура и наблюдательность с латышскими трудоспособностью и упорством, порой переходящим в упрямство. Каждый раз при моем разговоре с ним он, как римский Катон, повторял, как, вероятно, и другим собеседникам, свое предупреждение: «На свою беду сближается Европа с этими безбожниками».
В Риге Архиепископ знал положительно всех, не только государственных людей, бывших его «однокашников» в царское время, но и обыкновенных простых горожан. Между тем его многочисленные враги, главным образом политические, энергично работали, сплетая вокруг него густую сеть интриг и распространяя по городу гнусную клевету, пятнающую его доброе имя не только как пастыря Церкви, но и как человека. Кто именно занимался этим мерзким делом - трудно сказать: Рига в то время кишела советскими шпионами, международными авантюристами и вообще искателями приключений, готовыми за доллар на любую подлость.
Сначала враги архиепископа пустили по городу в виде пробного шара «слушок» о каких-то якобы «любовных утехах Кишозерского пустынника» с одной неуравновешенной девушкой, посещающей его на даче. Затем пошли доносы относительно денежных недочетов в кассе православного собора. Архиепископ Иоанн, получив такое «донесение», срочно назначил ревизию денежных сумм собора, которая подтвердила правильность доноса. Отсюда ясно было, что враги владыки имели сочувствующих в самом соборе. Справедливый и требовательный в отношении себя, Архиепископ был не менее суров и даже крут к своим подчиненным, особенно к провинившимся духовным лицам. Рассмотрев дело о нехватке сумм в кассе, Владыка устранил ключаря собора, священника Зайца, запретив ему совершение треб, а затем, когда недостающая сумма не была в известный срок покрыта, направил дело о растрате церковных денег в прокуратуру.
Ободренный успехом доноса, кто-то из «доброжелателей» прислал владыке полуофициальное донесение на вопиющие непорядки в кассе Петропавловского братства, где казначеем состоял известный своим прекрасным басом протодьякон Ревизия обнаружила недостачу внушительной суммы денег. И его архиепископ лишил сана и предал суду. Число врагов строгого Архиепископа уже в самом кафедральном соборе увеличилось. Когда эти и другие, уже не подтвердившиеся, доносы не поколебали доверия и уважения прихожан к архипастырю, тогда тайные враги от сложных интриг перешли к помощи наемных воров и убийц.
За несколько дней до закрытия навсегда сейма (переворот Карла Ульманиса 15 мая 1934 г.) Член сейма Янис Поммери, он же архиепископ всея Латвии, выступал с кафедры сейма, не помню точно, по какому поводу. Владыка значительно похудел: на лице его появились крупные морщины, а в глазах заметно было какое-то беспокойство. По всему, видно было, что эта кампания гнусной травли врагов подточила его здоровье. Он произнес громовую речь против вожаков крайне левых партий, ведущих, по его словам, Латвию к гибели, разоблачал их в предательской работе на пользу большевиков и снова несколько раз потрясал папкой, указывая, что в ней находятся убийственные документы, изобличающие подлую работу латышских марксистов и их пособников, даже из правого лагеря.
- Настанет день, когда вот эти документы сделаются достоянием гласности, и народ узнает виновников в его бедствиях, и он ужаснется и наполнится гневом ...
Разразился небывалый скандал: социал-демократы вскочили с мест, крича «вон, вон», а некоторые из них, потрясая кулаками, грозно бросились к оратору. Спокойно стоял Архиепископ на кафедре, ожидая, когда улягутся страсти на левых скамьях. Когда, наконец, председатель сейма водворил порядок, оратор продолжал, улыбаясь:
- Этот шум, свист и улюлюкание напомнили мне случай, происшедший со мною очень давно в одной из деревень на юге России. Однажды ночью за мной, тогда еще молодым священником, заехал крестьянин и повез меня к своей умирающей матери. При въезде нашем в одну из деревень на нас напали с яростным лаем и визгом собаки с очевидным желанием наброситься на меня и разорвать на куски. «Не бойся, батя, - сказал мне возница, - это они приветствуют тебя на своем собачьем языке».
Что говорил дальше оратор, разобрать нельзя было вследствие невероятного шума, в котором потонул даже звон председательского колокольчика. Заседание пришлось закрыть. Эта речь была «лебединой песней» архиепископа в сейме.
 
3. От клеветы - к действиям
Вскоре после этого инцидента политическая деятельность архиепископа Иоанна окончилась с закрытием сейма «на время» Карлом Ульманисом, который 15 мая 1934 г. принял на себя всю полноту власти. Но таинственные враги иерарха не прекратили своего преследования, наоборот, усилили его. В тот же год, в августе месяце, в отделе хроники местных газет появилось сообщение о неудавшейся попытке воров проникнуть на дачу Архиепископа в Киш-Озере «с целью кражи», - подслеповатый старик вовремя обнаружил воров, пытавшихся перебраться в сад через забор. Встревоженные этим происшествием прихожане собора предложили любимому архипастырю охранять его по очереди, но Архиепископ категорически отказался от охраны, указав на Бога как лучшего защитника. Но не прошло и трех недель после этого покушения «на кражу», как была совершена новая попытка злодеев проникнуть на дачу владыки: на этот раз громадного роста детина влез ночью в окно нижнего этажа дачи, но соскакивая на пол, попал в крепкие объятия самого хозяина , после чего уже сам идти к двери не мог.
-Немного помял я его, наверно он чувствовал себя, как в лапах медведя, - говорил мне, смеясь, Владыка во время моего визита на следующий день после этого события.
-Куда же вы отправили этого типа, в полицию?
-Зачем в полицию? Он достаточно наказан, обещал исправиться и второй раз не приходить ко мне ...
- Почему же вы не приобретете себе револьвера - ведь вас могут убить?
-Монаху револьвер?! Что вы говорите! На все Господня воля, - сказал, крестясь, владыка.
-И чего ищут у вас воры? - Спросил я, стараясь вызвать у собеседника прямой ответ на интересующий меня вопрос.
-У бедного монаха воры хотят найти что-то другое, кроме денег и драгоценностей, ведь они прекрасно знают, что церковные деньги хранятся в более надежном месте, чем здесь на даче, среди леса и на пустынном берегу Киш-Озера ... Нет, так называемые «воры» - просвещенные люди и хотят у меня получить воровским способом то, чего они открыто, законным путем достать не могут.
-Так, понимаю. Уж не документы ли так тревожат ваших недоброжелателей? - Спросил я осторожно.
-Да, пожалуй, вы правы: эти самые документы марксистам и их пособникам спать не дают, а бороться с этими безбожниками - наш общий долг ...
На этом кончилась моя последняя беседа с главой православной Церкви в Латвии. Архиепископ встал, просил передать привет нашей редакции и с доброй улыбкой крепко пожал мне руку, которую я уже на дворе расправлял, думая: «Ну и богатырская же рука у этого современного Пересвета! Вполне понимаю плачевное положение вора, сжатого его могучими руками ... »Тут же я заметил, что никого на дворе не было: сам владыка открыл мне двери и сам закрыл их на замок. У сторожа в огороде копались среди грядок две старушки-монахини. Я поклонился им, но они даже не взглянули на меня - и я пошел к выходу мимо церковки св. Иоанна.
 
4. В отеле «Петроград»
«Неудивительно, что убийцы незаметно проникли на дачу архиепископа и убили его», - подумал я, стоя с экстренной телеграммой в руке.
Ну, а теперь скорей к месту происшествия - на Киш-Озеро, - и я быстро вскочил в вагон трамвая номер 12. В вагоне, где я занял место ближе к выходу, было полно. Все говорили только о страшном, небывалом для Риги убийстве Архиепископа.
- Но какую роль в этом деле играл артист Собинов? Ведь он был найден мертвым в отеле «Петроград» через несколько часов после убийства Владыки ... странное совпадение, - спросил по-русски популярный на Московском форштадте врач, типичный земец из чеховских персонажей, какого-то угрюмого господина с подстриженными усиками. Тут только я вспомнил, что от волнения я не прочел, как следует, вторую часть телеграммы.
«В самом деле, почему Леонид Собинов скончался в такой короткий промежуток времени после убийства Владыки?» - Спросил я себя, вынимая из кармана помятый листок. Я углубился в чтение. Вот что, приблизительно, было напечатано:
«В ночь на 12 октября с. г. на даче православного архиепископа Иоанна Поммерна, что расположена, на глухом берегу Киш-Озера, возник пожар. Вызванные пожарными чины уголовной полиции во втором этаже этой дачи нашли в сенях на верстаке, принесенном, видимо, преступниками из столярной мастерской православного иерарха, на снятой с петель двери обуглившийся труп Архиепископа. Труп почему-то был прикреплен проволокой к этой двери на верстаке. Борода сгорела. Ноги совершенно обуглились. Лицо было обезображено до неузнаваемости. На место трагического происшествия прибыли начальник уголовной полиции Тифенталь, судебный следователь по особо важным делам и прокурор г. Карчевский. Энергичное следствие по делу загадочного, зверского убийства главы православной Церкви и бывшего члена сейма Иоанна Поммерна продолжается ».
Насколько помню, содержание второй телеграммы под крупным заглавием «ВНЕЗАПНАЯ СМЕРТЬ ЗНАМЕНИТОГО РУССКОГО ТЕНОРА СОБИНОВА» гласила: «Рига, 12-го октября. Сегодня днем в отеле «Петроград» внезапно скончался в номере отеля известный русский оперный артист Леонид Собинов. Вчера певец прибыл из Германии, где он лечился в Наугейме. Артист направлялся в Москву, у нас же он остановился для свидания с супругой, пребывающей в Риге. Вызванный врач констатировал внезапную смерть, вызванную разрывом сердца. Похороны знаменитого артиста состоятся в Москве, куда тело артиста будет отправлено ».
Собинов, Леонид Витальевич! - Знаменитый лирический тенор! Его хорошо знала не только вся Россия, но он был известен и далеко за ее пределами. Билеты на оперные спектакли с его участием брались с бою. Его выступления в дореволюционное время считались крупным художественным событием в том городе, куда он приезжал. Красивая наружность, прекрасный голос, приятные манеры и высокая культурность - до своей артистической карьеры он был присяжным поверенным - окончательно покоряли всех, кто только слышал или видел его. Количество поклонниц и поклонников Собинова соперничало с количеством «шаляпинцев», главным образом вследствие обаятельности вечно юного Собинова. Рижанам было известно, что знаменитый тенор ежегодно, проездом в Германию для лечения, останавливался в нашем городе, где жила его жена. Тут же он неизменно поздно вечером или рано утром посещал архиепископа Иоанна. По словам Владыки, Леонид Собинов остался глубоко верующим христианином, исполнял свой христианский долг и много молился ...
 
5. В поисках тайны убийства
Мои воспоминания о Собинове были прерваны кондуктором, который спросил:
-Вам, господин, куда билет, наверно, к месту убийства русского бискупа - к Киш-Озеру?
-Правильно, а что?
-Да спешите-то напрасно: вся полусгоревшая дача бискупа оцеплена полицией - там сам прокурор и префект полиции. Доступ на дачу воспрещен даже корреспондентам газет, - сказал кондуктор, вручая мне билет.
-Ну, префект-то меня знает: пропустит ...
-Не думаю - даже редактора газет возвращались ни с чем ... Ну и разбойники пошли нынче, а ведь часто выдавал я бискупу билеты на проезд, вот как вам, частенько ходил он метровыми шагами в свой глухой, медвежий угол.
Доехали до конца. Я быстро сошел и направился по знакомому пути мимо мрачного еврейского кладбища, а оттуда по пустырю к озеру через редкий лесок. Недалеко от берега стоял полицейский, который убеждал тех, кто шел на дачу Архиепископа, идти обратно, так как велено никого не пропускать.
- Позвольте, я корреспондент, - сказал я полицейскому, показывая ему свою профессиональную карточку. Не помогло:
- Приказано никого не подпускать к месту убийства.
Делать нечего - пришлось отправиться домой ждать дальнейших официальных сообщений и вместе с тем продолжать свои частные розыски. На обратном пути, уже в городе, я встретил нашего сотрудника Цветкова, дававшего в газеты новости о происшествиях в столице. Он уже успел рано на рассвете побеседовать почти со всеми прикосновенными к расследованию убийства лицами. Он даже сумел, несмотря на запрещение, издали взглянуть на лежащий на верстаке труп мученика-архиепископа. Недаром Цветкова называли королем латвийских репортеров:
- Ближе не подпустили, но все же я хоть на мгновение взглянул на тело Архиепископа и содрогнулся: жуткий вид. Не дай Бог видеть. Но в гостиницу, где лежало тело Собинова, не впустили: там распоряжался какой-то тип из полпредства ...
- Все это дело не только кошмарное, но и весьма загадочное, я сказал бы - крайне таинственное, - почти шепотом прибавил Цветков.
- Впрочем, я проголодался: зайдемте к «Робежнеку», там я кое-что расскажу, все равно напечатать нельзя, - сказал он, открывая дверь в излюбленный рижскими журналистами ресторан на Мельничной улице.
Несмотря на сравнительно раннее время, в ресторане было уже много посетителей, главным образом, журналистов. Нетрудно было догадаться, что головы всех были заняты одной мыслью о Киш-Озерском кровавом событии. Но точного и ясного ответа не находили. Одни основывались на свидетельских показаниях, достоверность которых некоторыми журналистами оспаривалась, другие - на верных слухах - последние в населении ежечасно множились, - но большинство сходилось на том, что, судя по обстановке этого страшного преступления, убийцами были большевики и их пособники, среди последних называли политических врагов преосвященного Иоанна, которых он немилосердно разоблачал в сейме. Другие журналисты находили, что в устранении его были заинтересованы лица, прикосновенные к растратам церковных сумм, отданные Архиереем под суд. Третьи уличали в невольном пособничестве внезапно скончавшегося в отеле «Петроград» артиста Собинова: убийцы, говорили они, знали, что набожный артист поздно вечером посещал Владыку. В роковой вечер чекисты проследили артиста, и, когда он находился на крыльце киш-озерской дачи в ожидании появления Владыки, - последний лично открывал дверь, - злодеи, как только появился хозяин дачи, выскочили из засады, оттолкнули Собинова в сторону и ворвались в дом , где и совершили свое гнусное дело. Некоторые к этой версии добавляли, что часть чекистов прибыла к даче озером на моторной лодке, а часть чекистов привезла будто бы на автомобиле к даче артиста - эта версия была сразу же отброшена как не имеющая солидных свидетелей. Наконец, третьи подтверждали официальное сообщение о том, что Собинов скончался от разрыва сердца в отеле, откуда он по приезде из Германии не выходил. Умер же он внезапно, узнав о страшной смерти любимого им Архипастыря.
Хотя достоверность этой версии ослаблялась отказом полпредства судебным властям в просьбе вскрыть тело умершего артиста, она казалась наиболее вероятной. «Ворвавшись в дом, преступники, прежде всего, набросились на Владыку и после отчаянной борьбы связали свою жертву, переправив ее наверх. Одновременно другие злодеи перерезали все провода и действовали спокойно до рассвета. Затем они замучили Архиерея и подожгли дачу, чтобы замести следы этого злодеяния. И если бы сосед, живущий недалеко от места преступления, случайно заметивший пожар, не сообщил в пожарную команду о пожаре, мы все даже не подозревали бы об ужасном преступлении на архиерейской даче », - закончил Цветков свой рассказ журналистам.
Все были потрясены дьявольским планом преступников. Старый и опытный журналист, редактор близкой к правительству газеты, призывал к сугубой осторожности при даче материала в газеты, так как в данном случае заинтересован «наш великий восточный сосед» и он может причинить нашему правительству большие неприятности. «Вероятно, не сегодня-завтра наши власти выявят свое отношение к информации по этому крайне загадочному делу», - сказал он, прощаясь с нами.
Покинули мы ресторан в подавленном настроении. Цветков и я, не сговариваясь, повернули к набережной Двины. Погода была чудесная. С реки тянул приятный прохладный ветерок. Мы прошлись по Замковой площади мимо Петроградской гостиницы в надежде что-нибудь увидеть или узнать о причинах смерти Собинова, потому что мы весьма сомневались в официальной версии кончины выдающегося артиста. Таких как мы, якобы прогуливающихся, оказалось довольно много, но и полиции, тайной и явной, было немало. Все попытки Цветкова, лично знакомого с чинами угрозыска, получить новости не дали результата. Мы видели несколько чинов из полпредства, которые с озабоченными лицами свободно входили в отель. Видели даже, как доставили из похоронного бюро гроб для Собинова, но больше ничего не узнали. Делать нечего: простились друг с другом и пошли по домам.
Утром на следующий день все редакции Латвии получили из Министерства внутренних дел предложение по делу об убийстве архиепископа Иоанна Поммерна печатать лишь официальные данные, исходящие от прокуратуры. Сообщения же эти были приблизительно следующего содержания: «Следствие по делу об убийстве архиепископа Иоанна энергично продолжается под руководством прокурора. Пока, однако, на следы преступников напасть не удалось ».
Через день или два состоялся, по требованию полпреда, перевоз тела Собинова в здание советского полпредства, а оттуда на вокзал для отправки его в Москву. Несмотря на то, что предварительного сообщения об этом в газетах не было опубликовано, а, наоборот, в полпредстве день и час перевоза останков певца хранили в строгом секрете, - все улицы, по которым двигалась траурная процессия, были запружены народом. Пошел и я отдать последний долг большому артисту. И когда траурная колесница с гробом, покрытым цветами, двигалась мимо меня, мне думалось, что смерть Владыки оборвала жизнь того, тело которого так поспешно везут в Москву. Позади колесницы шли вдова, родственники, знакомые и несколько чинов полпредства ...
Как только из отеля «Петроград» вывезли тело Собинова и сняли дежурный наряд полиции, туда хлынули корреспонденты газет. И вскоре «из уст в уста» передавали не для печати слух, что полпредство, от имени которого распоряжался какой-то «рыжий товарищ», воспротивилось требованию полицейского врача произвести вскрытие тела для установления причин смерти Собинова: «Дело, мол, ясно - разрыв сердца, таково заключение советского врача ». И вскрытия трупа не произошло! Этот отказ в законном требовании полицейского врача еще более усилил в народе слухи «об отравлении» Собинова большевиками. Кроме того, стало известно, что накануне убийства иерарха Собинов имел целый ряд телефонных разговоров с полпредством, что было установлено судебным следователем из телефонной записи отельной администрации.
Через некоторое время после отправки тела Собинова в Москву, в газетах появилось официальное сообщение об отставке начальника уголовной полиции Тифенталя и о назначении на его место другого (Целенса). Наконец, через месяц появилось новое правительственное сообщение о временном прекращении следствия по делу об убийстве архиепископа Иоанна за необнаружением преступников. Это официальное сообщение было вместе с тем и финалом этого жуткого дела.
 
6. Подробности мученической смерти Архиепископа.
Взволнованное ужасным убийством Владыки, русское население было не менее возмущено распоряжением о прекращении судебного следствия. В народе распространились слухи о жутких подробностях пыток главы Православной Церкви. И эти подробности, уточняющие сухое и краткое официальное сообщение об убийстве Владыки, большей частью подтвердились: ведь они, в сущности, исходили от тех или иных участников расследования и первых свидетелей - пожарных. Один из агентов розыска, немецкого происхождения, в Германии подтвердил мне большую часть этих слухов.
И прав был покойный Владыка, сославшись в разговоре со мною относительно происков его недругов на слова Евангелия: «Итак, не бойтесь их, ибо нет ничего сокровенного, что не открылось бы, и тайного, что не было бы узнано» (Матфей, X, 26). Убийц было, как предполагают, не менее четырех. Обстановка места кровавой драмы, осмотр трупа и данные, полученные после вскрытия тела Архиепископа, дали приблизительно точную картину мученической смерти Архипастыря. Сразу же внизу, на крыльце, когда Владыка открыл входную дверь, спрятавшиеся у крыльца бандиты ворвались в переднюю и набросились на хозяина. Борьба, судя по пятнам крови, разбрызганной по полу и стенам передней, была упорная и страшная с обеих сторон. Внизу же, в одной из комнат, жертва, видимо, была связана и доставлена в кабинет, где происходили поиски каких-то документов, так как половицы в некоторых местах были сорваны. Всюду на полу валялись в беспорядке разные бумаги, записки, счета, вырезки из газет. На некоторых верхних бумагах виднелись капли крови: видимо, и здесь истязали Архиепископа. Затем несчастная жертва была доставлена по внутренней лестнице наверх, где в глухом, широком коридоре между столярной мастерской (Владыка столярничал) и другими комнатами, видимо, и происходила пытка. Там, на верстаке, принесенном из столярной, прибывшие в два часа ночи пожарные обнаружили обгоревший труп мученика, привязанного проволокой к снятой с петель двери. Проволокой же на всякий случай была палачами заделана с наружной стороны выходящая на лестницу дверь.
Какие страшные пытки претерпел Архиепископ, видно из следующих данных осмотра трупа: обуглившиеся ноги от первой струи воды, пущенной на верстак, отвалились, в то время, как на спине даже не сгорела кожа, а на затылке жертвы остались волосы, хотя борода сгорела. Это доказывает, что палачи пытали огнем несчастного, вероятно, калильной лампой. В правом паху покойного, как гласит протокол осмотра трупа и вскрытия, было обнаружено пулевое отверстие с выходом пули вверх к позвоночнику, где она и застряла. Выстрел в Архиепископа был произведен, как полагают, после пыток, когда жертва палачей лежала привязанной к верстаку. Кроме того, в легких замученного Владыки были обнаружены дым и угольки - это значит, по заключению врача, что Архиепископ еще дышал, когда начался пожар. Нашли ли убийцы у замученного и убиенного Владыки то, что искали, - неизвестно: вероятнее всего - Архипастырь унес свою тайну в могилу.
Через несколько дней, в воскресенье, в Риге состоялись торжественные похороны главы Православной Церкви в Латвии. Был хороший и тихий осенний день. В кафедральный собор пропускали только по билетам. После панихиды гроб Владыки вынесло из храма на улицу многочисленное духовенство при печальном песнопении и похоронном звоне соборных колоколов. Весь бульвар Свободы и широкая улица была запружены народом. Все конное и трамвайное движение было прекращено.Среди коленопреклоненных прихожан собора слышался плач. Последний долг покойному Архипастырю пришла отдать, можно сказать, вся Рига. Много делегаций было не только из провинций, но и соседних государств.
Перед вратами на Покровское кладбище получился продолжительный затор: все желающие не могли попасть на кладбище. Позже над могилой архиепископа Иоанна была воздвигнута красивая в византийском стиле часовня с мозаичной иконой св. Иоанна, как память от паствы о мученике-архипастыре Иоанне, борце за христианство, который, как добрый пастырь, положил мученически душу свою за овец своих.
Мучительные вопросы, - кто же убийцы и почему при всех переменах режима в Латвии никто из правителей не идет навстречу общественному мнению возобновить по этому страшному делу так неожиданно прерванное следствие или, по крайней мере, опубликовать материалы последнего, - терзали умы многих верующих. Не прекратились эти вопросы и во время занятия Риги большевиками. Были даже такие наивные люди, почитатели убиенного иерарха, которые намеревались перед советскими властями возбудить вопрос о возобновлении этого дела, но юристы разъяснили им вовремя неуместность и даже опасные последствия подобной попытки при известном всем отрицательном отношении большевиков к духовенству и к религии (тогда весьма осторожно выражались ).
В 1941 году в конце июня немцы, в свою очередь, заняли Ригу. Они, между прочим, назначили комиссию для восстановления судебных учреждений, разгромленных большевиками, во главе которой поставили рижского присяжного поверенного Б. Е. фон Нольтейна. К нему обратились некоторые русские юристы с тем же вопросом относительно убийства архиепископа Иоанна. Этот вопрос особенно волновал их в связи с распространившейся по городу версией, исходящей от бывших правительственных латвийских кругов, что дело об убийстве архиепископа Иоанна было в свое время направлено на прекращение по двум причинам: первая - из-за необнаружения виновников преступления, и вторая - из -за нежелания властей вызвать в сердцах верующих смятение, так как при судебном разбирательстве были бы оглашены неподобающие для духовных лиц поступки некоторых представителей духовенства, интриги и пр. Едва ли с последней версией можно согласиться, так как большевики в таком случае, наоборот, не преминули бы воспользоваться этим следственным материалом для шумной антирелигиозной пропаганды, даже в мировом масштабе.
Со дня этого страшного преступления прошло почти 20 лет, но оно все еще не вполне раскрыто, как не раскрыты сотни тысяч подобных жутких дел о погибших, замученных или таинственно исчезнувших жертвах ЧК, ГПУ, НКВД или как они еще будут именоваться.
Все же я верю, что настанет время, - и оно не за горами, - когда все «сокровенное и тайное будет явным».
Архиепископ Иоанн (Поммерн) канонизирован в 2003 году.