Жизнь по вере

Кончина Потемкина

К 219-летию со дня смерти князя Григория Александровича Потемкина
 
Кончина Потемкина
 
           Баловень судьбы, князь Таврический, Григорий Александрович Потемкин(1739-1791гг) получил в жизни все, чего бы ни пожелал. Но жизнь прошла, и перед своей кончиной князь вдруг понял, что он является несчастнейшим человеком именно потому, что все его желания исполнялись. Это он сам открыл приближенным в порыве мучительной тоски пресыщения.
 
          «23 сентября князь Таврический изъявил желание ехать из Ясс в свой любезный Николаев. Уступая, однако же, просьбам окружавших и настояниям докторов, больной продлил свой отъезд до субботы 4 октября 1791 года. Когда был готов экипаж (шестиместная карета), подписал дрожащей рукою следующее письмо, диктованное им В.С.Попову, последнее письмо к императрице, полученное ею уже после кончины князя Таврического:
          « Матушка всемилостивейшая государыня! Нет сил более переносить мне мучения; одно спасение остается оставить сей город и я велел себя везти к Николаеву. Не знаю, что будет со мною. Вернейший и благороднейший подданный. Одно спасение уехать».
          Накануне, 3 октября, императрица писала больному:
                                                                                                  Октября 3-го ч. 1791г.
          «Друг мой сердечный, князь Григорий Александрович, письма твои от 25-го и 27-го я сегодня , через несколько часов, получила и признаюсь, что оне крайне меня беспокоят, хотя вижу, что последния три строки твои уверяют, что тебе получше. Бога молю, да возвратит тебе скорее здоровье».
          Был седьмой час утра (5 октября); густой туман застилал окрестности. Потемкина в креслах вынесли в карету, за которой в других экипажах следовали: Боур, адъютант светлейшего, кн. С.Ф.Голицина, бригадир Фалеев, А.В.Браницкая и доктора. На первую станцию, Пунчешты, путники прибыли благополучно, и здесь князь уснул часа на три, а по пробуждении весело беседовал до поуночи.
          Ночь, однако же, провел без сна, жалуясь на лом в костях и тоскливо спрашивая, скоро ли рассвет? На заре приказал закладывать. Но исполнение замедлили, ссылаясь на то, будто лошади уведены на водопой. Заметив обман, больной велел вынести себя на свежий воздух, и увидя, что карета заложена, приказал ехать далее…Отъехав с полверсты, велел остановиться, говоря, что ему очень худо; потом, почувствовав себя полегче, спросил, есть ли вблизи деревня? Приказал ехать туда, но отъехав 37 верст от станции, опять велел остановиться.
          -Будет теперь…- произнес он, - некуда ехать…я умираю! Выньте меня из коляски, я хочу умереть в поле…
          Его вынесли на постели и положили на траву. Помочив голову спиртом и полежав более трех четвертей часа, он стал отходить…зевнул раза три и скончался в полдень, в воскресенье, 5 октября 1791 года. Один из казаков, бывших в его свите, положил покойному на глаза два медные гроша, чтобы веки сомкнулись…К ночи труп Потемкина, сопровождаемый факелоносцами, был привезен обратно в Яссы.
 
          Весть о кончине князя Таврического привезена была в Петербург курьером в пять часов по полудни, 12 октября. «Слезы и отчаяние, - говорит в своих «Записках» Храповицкий. – В 8 часов пустили кровь, в 10 легли в постель. 13-го октября проснулись в огорчении и слезах. Жаловались, что не успевают приготовить людей. Теперь не на кого опереться».
          По прибытии тела Потемкина в Яссы, оно было анатомировано и бальзамировано; на месте кончины светлейшего «при спуске горы, находящейся между селений Резины и Волчинцов в Ясском округе», оставлен был казацкий пикет с воткнутыми кольями, в том предположении, что тут будет воздвигнут памятник, что и было исполнено впоследствии. На месте кончины воздвигнут был каменный круглый столб с овальным щитом наверху и на нем надписью, представляющей как бы перефраз строфы «Водопада» Державина:
          Покров имея твердь
          И землю одр
          Средь поля оставил мира
          Так мятежную он юдоль!
          Памятник этот еще существовал в 1811 году; ныне остались от него какие-нибудь следы – нам не известно.
          Первый погребальный обряд в Яссах происходил 13 октября 1791 года. Надпись у великолепного катафалка гласила следующее: «В Бозе почивающий светлейший князь Григорий Александрович Потемкин-Таврический и проч., усерднейший сын отечества, присоединитель к Российской империи: Крыма, Тамана, Кубани; основатель и соорудитель победоносных флотов на южных морях; победитель сил турецких на суше и море; завоеватель: Бессарабии, Очакова, Бендер, Аккермана, Килии, Измаила, Анапы, Суджук-Кале, Суннии, Тульчи, Исакчи, острова Березаньскаго, Гаджибея и Паланки; прославивший оружие Российской империи в Европе и Азии; приведший в трепет столицу и потрясший сердце Оттоманской империи победами на морях и положивший основание к преславному миру с оною; основатель и соорудитель многих городов; покровитель наук, художеств и торговли; муж, украшенный всеми общественными добродетелями и благочестием, скончал преславное течение жизни своей в княжестве Молдавском, в 37-ми вертах от столичного города Ясс, 1791 года, октября в 5-й день, на 52-м году от рождения, повергнув в бездну горести не токмо облагодетельствованных, но и едва ведающих его».
          Погребальный обряд совершал архиепископ Амвросий (Серебрянников) Екатеринославский и Херсонесо-Таврический, а с 1789 года местоблюститель экзархии молдавлахийской. Его с покойным князем связывали узы теснейшей дружбы. По окончании обряда Владыка Амвросий хотел произнести надгробное слово, но, зарыдав, удалился в алтарь. По совершении литургии, когда запели «вечную память», сделан был 31 пушечный выстрел, а войском – троекратный огонь из ружей.
          Отпетое тело Потемкина покоилось в Яссах до половины ноября 1791 года, 23 ноября оно было перевезено в Херсон.
 
          « Получив весть о кончине Потемкина, императрица говорила: «Как можно Потемкина мне заменить! Все будет не то. Кто мог подумать, что его переживут Чернышев и другие старики? Да и все теперь, как улитка, станут высовывать головы». Храповицкий возразил, что все это ниже ее величества. «Так, - отвечала Екатерина, - да я стара. Он был настоящий дворянин, умный человек, его не можно было подкупить».
          Уведомляя принца Нассау-Зигена о кончине Потемкина, императрица писала: «Он был мой дражайший друг, ученик мой, человек гениальный, благотворил своим врагам и этим их обезоруживал».
          …Румянцев, при вести о его смерти заплакал:
          -Чему удивляетесь вы, - сказал он при этом своим приближенным, - Потемкин был моим соперником, но Россия лишилась в нем великого мужа, а отечество потеряло усерднейшего сына.
          Суворов-Рымникский был скуп на похвалы, и к Потемкину находился не очень в приязненных отношениях; тем более дорог его отзыв о князе Таврическом: «Великий человек и человек великий: велик умом, велик и ростом. Не походил на того высокого французского посла в Лондоне, о котором канцлер Бакон сказал, что чердак обыкновенно худо меблируют».
          Гроб, привезенный из Ясс с телом князя Таврического, был поставлен в ноябре 1791 года в подпольном склепе Херсонской крепосной церкви Св. Екатерины, начатой постройкой в 1782 году, но в 1791 году еще неоконченной и неосвященной. В склеп вел внутренний сход, впоследствии наглухо заделанный. 
          Гроб оставался неопущенным в землю с 23 ноября 1791 года по 28 апреля 1798 года. Признательные жители Херсона и воины, облагодетельствованные фельдмаршалом, во временном склепе служили панихиды и молебны перед иконой Спасителя, которой императрица Екатерина II благословила Потемкина, отправляя его в 1774 году на Новороссийское генерал-губернаторство.
          Дошедший до императора Павла Петровича слух, что тело Потемкина более семи лет, вопреки православному обычаю, стоит не преданным земле, вызвал в 1798 году следующие распоряжения.
                                                                                                      «Секретно.
          Милостивый государь Иван Яковлевич, - писал генерал-прокурор кн. А.Куракин новороссийскому генерал-губернатору Селецкому, - известно государю императору, что тело покойного кн. Потемкина доныне еще не предано земле, а держится на поверхности в особо сделанном под церковью погребу и от людей бывает посещаемо, а потому, находя сие непристойным, высочайше соизволяет, дабы все тело, без дальнейшей огласки в самом же том погребу погребено было в особо вырытую яму, а погреб засыпан землею и изглажен так, как бы его никогда не бывало».
          Селецкий поспешил передать высочайшую волю к исполнению…
          Склеп с гробом кн. Потемкина был засыпан землей ночью, и пол со входом в склеп заделан секретно. Все это подало основание молве, быстро облетевшей Россию и проникшей за границу, будто тело кн. Потемкина из гроба вынуто и где-то во рву Херсонской крепости зарыто бесследно. Между тем тело оставалось в гробу неприкосновенным, в чем и удостоверились некоторые очевидцы: так в 1818 году, при объезде епархии Екатеринославским архиепископом Иовом Потемкиным, в проезде его из г. Алешек в Херсон, архиепископ по родству, пожелал убедиться в справедливости носившегося слуха. Поэтому ночью 4 июля в присутствии нескольких духовных лиц, подняв церковный пол, проломав свод склепа и, вскрыв гроб, удостоверился в нахождении тела в гробу…
          9 сентября 1859 года, по случаю внутренних починок церкви Св. Екатерины в Херсонской крепости пять лиц спустились через проломину в склеп к могиле кн. Потемкина и, вынув из развалившегося гроба, засыпанного землей, череп и некоторые кости покойного, вложили их в особый ящик с задвижкой и оставили в склепе; около того же времени, как рассказывают, из склепа взяты все до последней пуговицы, куски золотого позумента, даже сняты полуистлевшие туфли с костей ног кн. Таврического…
          27 августа 1874 года комиссия из нескольких лиц при участии уполномоченного от Одесского общества истории и древности приступила к исследованию места погребения кн. Потемкина для предстоящей работы, в особенности относительно положения надгробной плиты. Так как необходимо было удостовериться в прочности свода над склепом, то для этого подняли несколько досок в деревянном полу церкви в месте, указываемом старожилами. В склепе найден деревянный церковный ящик небольшой величины; в нем лежал цельный с нижнею челюстью череп с выпиленной с задней стороны треугольной частью и наполненный массой для бальзамирования; на затылке черепа были видны клочки темно-русых волос, тут же лежало несколько других человеческих костей. Тут же в склепе, в разрыхленной земле, были найдены части истлевшего деревянного (из ясеня) гроба и куски свинцового, разрушенного, очевидно, не временем, а человеческими руками; также остальные кости с истлевшими частями роскошного одеяния, на котором открыты три шитые с капителью звезды первой степени, именно: Георгия Победоносца, св. Владимира и Андрея Первозванного. Тут же лежал небольшой железный лом, куски золотого позумента, которым был обит гроб покойного, куски истлевшего бархата и несколько серебрянных гробовых скоб и таких же подножий; на ножных костях заметны были следы шелковых чулок.
          Комиссия положила: собрать все кости покойного фельдмаршала и положить их в особый свинцовый ящик, который и поставить тут же в склепе; отверстия в своде заделать и уложить на оный мраморную надгробную доску, обнеся ее приличной чугунной решеткой, а позумент, скобы, подставки и звезды уложить в особый ящик, который и оставить в ризнице крепостного собора на память о покойном.
          Итак, продырявленный череп с прядью темно-русых волос да несколько костей – вот единственные останки великолепного князя Таврического, но заслуги его   и «рвение ко славе и величию отечества» – по выражению Екатерины II – пребудут навсегда незабвенными».
 
 
          «Русская старина», 1875г, тт 12, 13, 14
          Жизнь императоров и их фаворитов. Москва, Новости, 1992.
 
          « Отец [один из докторов Потемкина] был замечателен тем, что к нему не приставала чума, а поэтому он часто был начальником чумных лазаретов». Спал на их кроватях. Сын спрашивал, почему отец не боялся это делать. «А молитва, братец, от всего сохранит»…
          Отец был свидетелем смерти Потемкина. Тот говорил: «Доктор, спаси меня, полцарства дам тебе». Доктор поднес ему образ и сказал: «Вот твое спасение». Потемкин крепко прижал образ и скончался».
 
          Записки Эразма Ив. Строгова (1797-1880). Русская старина, 1886, т. 52, № 10-12. Переложено канд. ист. наук О.В. Кириченко
.