По страницам Очаковской приходской газеты

Фильмы о войне

Война в  фильмах Никиты Михалкова

Фильмы о Великой Отечественной войне 1941-1945 годов продолжают сниматься, высвечиваются все новые  стороны той страшной, трагической и одновременно величественной эпохи. Эта тема востребована, язык тех событий понятен даже  современному искушенному западным кино молодому зрителю и это обнадеживает. Значит, память о Великой войне еще не умерла, значит, мы еще в массе своей отделяем зерна от плевел. И хотя смуты уже много в сердцах юного поколения: есть среди них и равнодушные к сопереживанию прошлому, есть и фашиствующие, превозносящие Гитлера и его идеологию, есть снобы, повернувшие лицо в сторону западного мира и не признающие достижений и побед собственного народа в недалеком прошлом. И все же фильмы о войне снимаются и их смотрят и 9 мая продолжают считать  великим днем Победы миллионы наших соотечественников.
Между тем невольно задаешься вопросом:  какой хрупкой оказывается эта память даже о таком грандиозном  событии как ВОВ. Казалось бы, об этой кровоточивой ране нам никогда уже забыть. Ведь война сохранилась не только в памяти ее участников, которые после ее окончания, разъехались по городам весям всего Советского Союза. Ее остро помнили все кто жил в то время, кто оставался в тылу, трудился или учился или только начинал свой жизненный путь. И сразу же свидетельства о ней стали выплескиваться на страницы книг, в телевизионные и художественные фильмы. Мое поколение, рожденное в начале 1960-х еще настолько зримо чувствовало войну через кинематограф, через преизобилие ветеранских встреч со школьниками, через школьные музеи памяти, что игра в войну была одной из самых популярных дворовых игр.  И воюющими сторонами были именно «наши» и «фашисты» или «немцы». Правда нашей Победы не вызывала никаких сомнений. Этот документальный беспрецедентный по числу массив зафиксированных свидетельств, т.е артефактов, и образцов самого разнообразного творчества, посвященного войне, должен был быть залогом нетления темы, ее сохранности на века. Однако, нашелся и червь, который стал неудержимо подтачивать эти накопления памяти.
В те же 1960-е  годы уже начала складываться некая отстраненность к этой теме со стороны массового зрителя. И провоцировал эту отстраненность все тот же кинематограф. Он и воспитывал, он и разрушал идеал. Речь не идет о показе фильмов с иным взглядом на события, или о высказывании сомнений о роли СССР в разгроме фашизма (как это началось в 1990-е годы при Б.Ельцине). Нет. Но тогда, на мой взгляд, появилась тенденция показывать более «легкую войну», чем она была на самом деле. Успешные разведчики, неуловимые партизаны, дух легкой иронии по отношению к врагам и трудностям, сквозивший в таких сериалах как «Четыре танкиста и собака» (производство Польша) все это потихоньку замутняло высокую тему, из-за   чего происходило привыкание к подвигам, отсекало душевное внимание к ним. То, что война была Великим Страданием всего народа и страны, наше поколение уже почти не чувствовало. А ведь это самое главное, что надо было помнить и  знать!
Как мне кажется, режиссер Н. Михалков внутренне для себя и поставил цель показать самую страшную боль и великое страдание, которое коснулось нашего народа в годы ВОВ, вернуть зрителю его право самому быть судьей тех страшных событий, не жалеть его за счет умаления достоинств фашистов, как военной силы. Что же в результате получилось? Режиссер со всем своим огромным талантом ринулся в бой, создал эпопею из двух частей «Утомленные солнцем-2» (и Цитадель), но битву, которую он затеял, создавая реалистичное военное кино, все же проиграл. Фильм получилсяочень умным, но не реалистичным, а значит, поставленная сверхзадача не была выполнена. Это должно было случиться, потому, что точкой опоры для Никиты Сергеевича стал, прежде всего, фильм Спилберга «Спасти рядового Райена», но и, конечно, привычка самого режиссера действовать так, как привык, его стиль, кинематографический язык. Михалковский стиль, рожденный личностью режиссера, состоит, на наш взгляд, в неистребимом оптимизме и может быть условно обозначен как «непрерывное торжество индивидуальности». Его супергерой всегда имеет четко выверенную меру своего «супер» достоинства, супер веса. Его герой не всегда удачлив в жизни, но он всегда идет с поднятой головой. Эту черту мы можем найти в американском кинематографе, в творческом портрете Н.С. Михалкова она нашла свое индивидуальное воплощение. И может даже считаться вполне оригинальной, настолько она индивидуализирована и творчески проработана у Никиты Сергеевича. От этой необходимости иметь супергероя режиссер не смог отрешиться и в фильме «Утомленные солнцем-2». Его комдив Котов – идеальный супергерой, которого не берут ни пули, ни застенки НКВД, ни жесткая военная субординация армии (вспомним сцену избиения штрафником и недавним арестантом Котовым командующего армией!). Супергеройство Котова (как и его дочери, стреляющей в ногу красноармейцу-шоферу) настолько сильно ударяет по теме «героического», что начисто вышибает из нее дух. А военный фильм без подлинного геройства, это удар боксера в пустоту, это напрасное обращение к мужеству и боевому духу наших современником. Итак, здесь Михалков промахнулся.
Второй ложной точкой отчета режиссера было обращение к фактуре фильма Спилберга, с его динамикой «умного продвижения к цели». Так строит драматургию своего фильма и Михалков. Умная логика присутствует в структурной организации фильма. Он состоит из множества маленьких «умных новел». Умных в данном случае нравоучительных и с изюминкой. Режиссер идет от «изюминки» к «изюминке» мягко нанизывая их на нить повествования. Впрочем, повествования в привычном смысле отсутствует. Бусинки, таким образом, непостижимым образом как-то связаны друг с другом и, как считает режиссер, не рассыпаются. Смущает его даже то, что часть новелл вообще неоригинальны (хотя можно было постараться на этот счет). Например, в первой части сценас московскими курсантами и штрафниками целиком взята из фильма, снятого по рассказу К. Воробьева «Это мы, Господи». Неоригинально и начало второй части (Цитадель), после выхода в свет фильма Хотиненко «Поп», где подобное начало действительно впечатляет.
 Почему же «умное» у Михалкова победило «реалистичное»? До этого русский кинематограф в столь ярких красках   ничего не знал о пьянице - командующем фронтом, взбаломошном самодуре, ни во что не ставящих жизнь простого солдата; не знали, что кто-то из необученных новобранцев, не получив оружия мог отправиться на бойню ради  изуверской политики Сталина; не знали об изнасилованных немецкими  русских девушках, о бесчувственных женах комработниках (сцена эвакуации на корабле); о таком градусе страха перед органами, что люди теряли человеческое лицо. Эту правду, горечь и боль Михалков постарался выставить в фильме наиболее выпукло. Но разве это было правдой войны и ее действительно масштабной болью? Как ни страшны были все приведенные в фильме случаи, но они были единичны. При этом ушли за кадр все массовые явления - то, от чего страдал и мучился тогда весь народ, как на фронте, так и  в тылу: смерть близких, трудности, лишения, сломанные судьбы. От чего мучился весь мир в тот период. Немецкие фашисты опять изображены, как и прежде, некими недотепами и индифферентными людьми.  Пусть они умны и сильны (построили такую неприступную цитадель), но они беззаботны (а ведь мы знаем, что уже к зиме 1941 г.  беззаботность у них пропала), они беззащитны, если против них вышел супергерой Котов  с дубиной. В фильме непонятно какое время войны, непонятно какой фронт. Непонятность и неопределенность очень смущают, что также не способствует реалистичности картины и глубине зрительского восприятия.
Ряд критиков просто считает, что Михалков не способен снимать масштабное кино, что его стезя – камерные фильмы. Может быть это и так, но большой мастер способен работать в любом жанре, а Никита Сергеевич, несомненно, крупная фигура в нашем кинематографе. Значит, дело в его неспособности снимать эпическое кино, а скорее вдругом, в отсутствии почвенности в его мировоззрении, в нежелании оторваться от американских идеалов видения своего героя. Фильм «Опаленные солнцем-2» при всей своей эмоциональности нагрузке, и вполне искренней позиции автора «показать правду о войне» (иначе не стал бы он посвящать фильм отцу-фронтовику), имеет, на наш взгляд, негативное значение. Зрителю совсем не светло от горькой правды режиссера (а ведь еще античные греки считали катарсис, как духовный восторг главной целью художественного произведения), его не очищает боль, которая никому не нужна. Михалков, не без свойственной ему иронии, предлагает нам – зрителям- принять, как наше будущее, родившегосяво время артналета русско-немецкого ребенка, которого солдаты называют Иосиф Виссарионович.В другом случае у второго мужа бывшей жены Котова в это время появляется ребенок,  и он тоже – наше будущее.  У этого ребенка психически изломанная мать и скрывающийся от фронта, похожий на слизняка отец. Разве с этим чувством обреченности и обесцененности встречал Победу наш народ? Режиссер же предлагает свою версию ощущения народом будущего.
И еще. Когда смотришь фильм, периодически возникает мысль о переодетых актерах: что это вот играют дочери Михалкова, это вот его друзья, а вот и он сам победоносный и нигде не унывающий. Только прошел ад испепеляющей душу зоны, потом – окопы штрафбата, а как только освобождается, так опять игривая улыбка, никакой печати прошлого в глазах и на губах. Одной рукой лихо разметывает всех уголовников на вокзале, потом отплясывает на свадьбе, лихо пьет спирт из фляжкинакануне атаки на цитадель.Хочется верить, что появление такого фильма как «Утомленные солнцем-2» - случайный эпизод в освещении военной темы средствами кинематографа. Хотя и настораживает то, что такой маститый специалист, патриот своей страны не справился  с темой.

Наталья Шляхтина