Публицистика
Отечественная война 1812
К 200-летию
ПОБЕДЫ РОССИИ НАД НАПОЛЕОНОВСКОЙ ЕВРОПОЙ
"...О година русской славы!
Как теснились к нам державы!
Царь наш с ними к чести шёл!
Как спасительно он ввёл
Рать Москвы к врагам в столицу!
Как незлобно он десницу
Протянул врагам своим!
Как гордился русский им!..."
Василий Жуковский
31 марта 2012 года исполнилось 198 лет со дня взятия Парижа и вступления в него войск России и её союзников, общей победы над наполеоновской Европой.
В этом же году славный юбилей 200-летия победы России в Отечественной войне 1812 года. Необходимо напомнить всему человечеству кем, как и когда была повержена империя Наполеона. Агрессивный корсиканец с нестандартными способностями и цинизмом, взбаламутивший всю Европу, нашёл в марте 1814 года достойный его приют в заточении на острове Эльба. При этом имперские регалии были оставлены Наполеону нашим благословенным императором Александром I в угоду его непомерному честолюбию. Далее последовал побег бывшего французского императора из места заточения и последующие 100 дней его сопротивления силам союзников, поставивших окончательную точку в его биографии тирана и узурпатора. Признание его международным преступником и ссылка на остров Святой Елены стали печальным финалом его земного бытия.
Сегодня, в год 200-летия празднования победы в Отечественной войне 1812 года, внимание историков, геополитиков и патриотов вновь возвращается к той эпохе, предшествующей наполеоновской военной тирании начала XIX века. Послереволюционный хаос в мятежной Франции даёт богатые примеры и сегодня для многих стран и многих правительств. Особенно для стран, находящихся в состоянии международного экономического кризиса, а точнее в состоянии краха мировой финансовой системы, основанной сугубо на экономических механизмах взаимодействия и получении сверхприбылей.
Сегодняшняя ситуация воочию показывает, что выбранные и применяемые сегодня механизмы международного взаимодействия не работают долго и постоянно, а только от кризиса к кризису. Нужны другие механизмы, в которых вопросы экономического взаимодействия регулировались бы с неумолимой обязательностью. Такие механизмы - механизмы более высокого уровня взаимодействия - есть, но следование им потребует перестройки всей мировой системы. Это - духовно-нравственные механизмы, к которым мировое сообщество, а главное, его олигархо-финансовые структуры не готовы. Какие они предложат решения, будет видно в ближайшее время, но попытки спрятать и временно законсервировать проблемы вряд ли пройдут. В этом отношении обращение к эпохе 200-летней давности могло бы изрядно помочь и дать определённый урок нынешним закулисным воротилам и дельцам.
Французская революция с её поклонением гильотине не могла в конце концов не исторгнуть из своего кровавого жерла государственника. Таким государственником, способным остановить самоуничтожение народа Франции и выстроить конструктивную перспективу её развития, стал Наполеон. Ему удалось развернуть энергию беснующегося народа, спровоцированного потрясением основ христианского вероисповедания и экономической экспансией активизирующейся буржуазии, в сторону внешних обстоятельств: в геополитические дебри межгосударственных противоборств в Европе.
Дав новую концепцию государственного устройства и выстроив буржуазный правовой механизм его самосохранения, диктатор посчитал возможным навязывать такой подход и другим странам, другим правительствам, другим народам, в которых религиозные христианские ценности и семейно-родовые традиции были чрезвычайно сильны.
Нельзя не видеть главного: в складывающихся во Франции обстоятельствах общественной жизни традиционные религиозные и семейно-родовые мировоззренческие каноны своими "заповедными" принципами мешали нарождающемуся менталитету и чувству самодостаточности экономически озабоченного обывателя, мешали развитию нового класса - буржуазии. Практически, вопросы нравственности, отношения к Богу, любви к ближнему и дальнему срывали многочисленные сделки, где на "кону" стояли материальные блага, которые, казалось бы, и являются целью благоденствующего общества. В результате приоритет Божественных заповедей и любви к ближнему над имущественным и юридическим правом был объявлен Наполеоном диким варварским пережитком, а страны, следующие ему, будучи, очевидно, экономически более или менее умеренными - варварскими.
Серьёзный удар по религиозному мировоззрению и традиционным духовным ценностям семьи того периода, из которых А.С. Пушкин – современник событий – выделяет «любовь к родному пепелищу и любовь к отеческим гробам», был нанесён ещё революционными событиями во Франции и сопровождавшими их кровавыми мистериями, характерными, видимо, для всех революций. При этом Помазанники Божьи - короли и цари были объявлены простыми смертными. И головы членов венценосных семей отделялись от ножа гильотины, так же как и у всех - это было проверено!
Безусловно, Наполеон был осторожен и открыто не выражал своего отношения к религии. Он понимал устойчивость религиозного мироощущения и инерцию традиционного семейно-родового уклада в массах населения. Более того, нередко он использовал это свойство мировосприятия и поклонения души человека, а также конфессиональные структуры в своих личных целях, решая свои частные задачи, в том числе и задачи военного превосходства над противником, упрочения буржуазного менталитета и буржуазной
государственности. Об этом свидетельствуют его взаимоотношения с Ватиканом и многогранная другая деятельность. Впрочем, в этом деле он был далеко не единственным, и, конечно, не первым политиком, эксплуатирующим религиозное чувствование народов. И, конечно, далеко не последним!
Таким образом, нужно согласиться с выводом, что противостояние донаполеоновской Европы и Франции, противостояние России и наполеоновской Европы есть не противостояние Александра I и Наполеона, не противостояние консервативного и прогрессивного, а противостояние традиционных духовно-нравственных ценностей общественной жизни и новых ценностных проэкономических установок, так называемого, свободного, а на самом деле зависимого от рынка, торгашеского буржуазного мировоззрения, имеющего, между прочим, также довольно древние корни в известных человечеству культурах.
Хорошо видно, что это противостояние между наполеоновской Францией и странами Западной Европы было не столь ярким, поскольку в них набирали силу, а в ряде случаев главенствовали близкие по буржуазному мировосприятию с Францией идеи общественной жизни. Поэтому-то ключи от их городов столь услужливо вручались наполеоновским генералам. Объективно здесь, конечно, следует отличать мировосприятие власть имущих и мировосприятие простого народа, которое не имело возможности себя защитить. Другое дело - Россия, где крепостнический уклад и бедность подавляющей части населения позволили сохранить первозначимость православного вероисповедания и семейно-родовой культуры у подавляющей массы населения, уважение к его институту - Русской Православной Церкви и доверие к Помазаннику Божьему - на тот исторический момент императору Александру I, получившему после победы над Наполеоном, которого поэт и мыслитель А.С. Пушкин называл «ужасом мира», приставку - Благословенного.
Как свидетельствует Пушкин в повести "Рославлев", именно после воззвания главы венценосной семьи - Александра I - Россия поняла степень угрозы её традиционной культуре и поднялась "всем миром" против армии
"двунадесяти языков", возглавляемой Наполеоном. С этого момента наполеоновское нашествие на Россию было обречено на поражение. Наличие глубокого духовного чувствования и мировосприятия в русском народе и преимущество его в столкновениях с неприятелем отмечал 130 лет назад русский учёный-энциклопедист автор известного сегодня труда "Россия и Европа" Николай Яковлевич Данилевский. "Русское народное движение 1812 года не было собственно пробуждением народного духа, потому что в русском народе он никогда и не спал в национально-политическом отношении" - писал он.
Безусловно, имеется в виду духовное мироощущение в глубине народных масс, а не в поверхностном слое дворянства и придворной аристократии, который, кстати, составлял основу класса собственников. Иные из его представителей ещё в начале 1812 года отзывались о Наполеоне вполне лояльно, будучи на их "просвещенный" взгляд вполне материалистами. Во всяком случае, заражённые таким пронаучным видением мира именно из Европы, в большей части из Франции, где авторитет Вольтера, Дидро и им подобных материалистов был безусловен, а их концептуальные целеустремления казались вполне прогрессивными. Однако, по мере развития агрессии Наполеона и реакции не неё широких народных масс, псевдопрогрессивная, где-то наивная, а в какой то своей части даже своекорыстная мотивация мнения дворян о Наполеоне сменилась полным идейным отторжением и даже ненавистью к самоуверенному властолюбцу и уже признанному врагу Отечества.
Говоря о причинах традиционных успехов русской армии в XVIII - XIX веках, Данилевский писал: "...нравственным духом, самоотверженностью обладали русские в степени несравненно большей, нежели их противники, кто бы ими не предводительствовал - Карл, Фридрих или Наполеон, обладали в такой степени, что эта сила перевешивала все преимущества, бывшие на стороне наших неприятелей".
Надо признать, в российской истории иногда наши потери превышали потери изощрённого в военном искусстве или обладающего особой техникой противника, но общий успех в сражениях или военных кампаниях был обычно на нашей стороне. Учёный объяснял это духовной связью русской армии с гражданским обществом, с населением страны. И, очевидно, с его культурой, в которой главенствующей была семейно-родовая культурная традиция преемственности самоотверженного служения Отечеству, освящённая православием. Он писал: "...нравственный же дух войска, а, следовательно, и населения, из которого оно набирается, - главная сила, в конце концов решающая успехи войн, и которой русские обладают по свидетельству истории в высшей степени, - принадлежит к постоянным, коренным свойствам народным, которые не могут быть ни приобретены, ни изменены чем бы то ни было... Присоединив к этому возможность возвести эти, всегда присущие русскому народу свойства до степени дисциплинированного энтузиазма или героизма, тогда как противники наши лишены этой возможности и по неправоте, и отвлечённости интересов, которые придётся им защищать, - мы увидим, что превосходим их в этом деле духовною силою, за которою всегда остаётся победа в последнем результате". Таким образом, именно духовные качества русского народа, а не мороз или стратегические ошибки самого Наполеона и его маршалов стали действительной причиной гибели 608-тысячной наполеоновской армии и, в конце концов, взятия Парижа русскими войсками вместе с вновь обретёнными союзниками.
Лицо французского диктатора, объявившего себя в 1805 году императором, прояснилось с первых шагов его армий по нашей земле. Оскорбление святынь, разрушение храмов и домов священнослужителей, неприкрытый грабёж населения – прослеживаются вдоль всего его захватнического пути. После оставления Кремля с многочисленным обозом из православных ценностей и реликвий, среди которых выделялся золотой крест с колокольни Ивана Великого в Кремле, он отдаёт приказ по его подрыву, что исполняется достаточно эффективно. Стоит отметить здесь, что перед вторжением для
оплаты фуража по его указу фальшивомонетчиками были изготовлены соответствующие русские денежные знаки. Несколько миллионов! Запускаемые впереди армии лазутчики, обещали повышенные цены за оплату фуража для армии захватчика. Но эта тактика в России не оправдала себя. Помещики и управляющие поместьями сдавали зерно корпусам отступающей русской армии или сжигали его. Крестьяне отказывались торговать на рынках, которые французский император приказывал открывать по мере продвижения.
Поиски фуража приводили французские отряды в русские селения, которые давали коллективный отпор оккупантам и грабителям. В результате возникло и развилось партизанское движение. Отсутствие фуража стало узловой проблемой французских войск и, в конце концов, привело к их исходу из русской столицы и последующей гибели. В этой связи кощунственно звучат заявления некоторых историков, пытающихся снять статус Отечественной войны с войны 1812 года. За этим отчётливо видны проевропейские спекуляции и предательство действительной русской истории.
Нередко задаются вопросом, что было бы, если бы общепризнанному и названному Спасителю Отечества М.И. Кутузову удалось в декабре 1812 года убедить императора Александра I в тщетности похода в Европу и закончить войну на Березине изгнанием поверженного неприятеля числом только в 30 тысяч человек из России. Надо полагать, что в этом случае неугомонный Бонапарт продолжал бы ещё долго истощать Францию, всю Европу, и тем более великодушную Россию... Пока не наступила бы аналогичная развязка, но с более тяжёлыми для России и всей Европы последствиями.
Другое продолжение могла бы иметь история, если бы после кровавого Бородинского сражения Наполеон осознал тщетность его похода в Россию, на Москву и, вернувшись в Европу, отдал бы природой данный ему талант мирному строительству новой Европы, её духовному и экономическому процветанию. Однако это уже был бы не тот Наполеон, которого мы знаем, оценивающий жизнь своих маршалов денежным эквивалентом и
презирающий рядовых солдат, неумеренно властолюбивого и амбициозного безбожника.
Заметим, с сожалением, что плодами победы над Наполеоном, которую осуществила Россия, европейские народы воспользовались так же по-торгашески, как и плодами своего недавнего поражения с вручением ключей неприятелю. Однако, это, отнюдь, не умаляет роли и значения в исторической победе России в целом, её императора Александра I и каждого русского офицера и солдата, всего русского народа. Исторический акт - победа духовного, нравственно чистого над буржуазно-расчётливым, корыстным, что несла в себе позиция и геополитическая стратегия Наполеона, состоялся!
Таким образом, по существу, новая идеологическая платформа буржуазной свободы, распространяемая Наполеоном, фактически свободы от совести, от страха Божьего наказания за грехи не выдержала испытания на прочность в столкновении с традиционной глубинной духовной культурой русского народа, насыщенной православием и благом преемственности поколений в защите своего Отечества, своего края, своей семьи.
Несмотря на безобразное мародёрство французов и их союзных войск, оскорбление и направленное уничтожение православных храмов, взрыв святыни русского народа - московского Кремля по прямому приказу Наполеона, вывоз в качестве рабов крестьян, женщин и детей в "цивилизованную" Европу (известен случай, когда пленённые французами 600 женщин с детьми заживо замёрзли, запертые в амбаре вблизи Березины, русские не ответили подобными же бесчинствами в Европе и, что характерно, в Париже. Замечательно высказывание участника героических событий и автора известных воспоминаний о военной кампании с Наполеоном Фёдора Глинки, ставящего его на одну доску с монгольским ханом Батыем: "Батый и Наполеон по кровавому морю хотели приплыть к храму славы. Но кровь пролита, а храм славы заперт для них. Их мавзолей - проклятие народов!".
Взятие Парижа 19 марта 1814 года явилось апофеозом нравственного подвига русских армий! Подвигом признанным, но не популяризируемым в чванливой Европе! А ведь в этой военной операции наши потери составили около 6 тысяч человек. Отсутствие мародёрства, грабежей, оскорбления святынь и насилия со стороны русских частей доказывает бескорыстность и искреннюю жертвенность освободителей. Кроме казачьих требований в ресторанном обслуживании: "Быстро! Быстро!" и вполне естественной связи с женским населением Франции, историкам-французам и вспомнить то нечего. Напомним, что российские историки отмечают такого рода связи, казалось бы, пленённых французов в России, что весьма показательно. Несостоятельными представляются отдельные "крики" о мародёрстве, которые, надо полагать, бессовестно инициировались у местного населения Талейраном и его приспешниками в политических целях перед Венским Конгрессом, чтобы снизить контрибуцию. Так, хорошо известно, что русские войска дислоцировались в установленных для них местах и все расходы за постой несли за свой счёт. Точнее за счёт средств, выделяемых из государственной казны. Такой порядок был установлен русским императором Александром I. Однако государственные средства были весьма ограничены и даже недостаточны. Иные из командиров полков и дивизий потерпели в результате длительного постоя в Европе значительные убытки, а иные были и вовсе разорены, закладывали свои имения, чтобы расплатиться с долгами. Безусловно, такая политика проводилась и активно поддерживалась императором Александром I в противовес наполеоновской политике безнравственного своекорыстия и бездуховности в армии, в отношениях с завоёванными и подвластными народами.
Сегодня, когда мы видим, как действует и служит всему российскому обществу современное правительство России, необходимо обратить внимание на особую деятельность русского императора Александра I в этот чрезвычайно сложный для Европы период, который ещё в 1806 году обратился к монархам Европы с предложением изменить своё отношение к международным процессам и вести честную политику без интриг и тайных союзов.
Оценила ли российский подвиг Франция? Оценила ли Европа тот подарок, который преподнесла ей крепостная, но духовно чистая Россия? Скорее всего, нет. Иначе не было бы последующих 100 дней Наполеона, не было бы нынешнего забвения благородных уроков русской истории, не было бы высокомерного и в то же время боязливого противостояния русской культуре и государственности во всех формах общественного взаимодействия Европы и России.
Не знает Европа чувства благодарности и за разгром Советским Союзом (читай - Россией) германского фашизма, построившего свою идеологию также на приоритете бездуховного разума и фашистском приоритете генетических расовых отличий и особенностей народов. Последние, по сути, доктрины на новом уровне развития общества. Возникли нацистские требования передела жизненных пространств и собственности, возвеличивания биолого-репродуктивной функции семьи как источника «пушечного мяса», трудовых ресурсов и многоликого потребления и т.д. Забывать об этом России и, конечно, Европе не стоит. Особенно сегодня.
В вышеупомянутом труде "Россия и Европа" Н.Я. Данилевский отмечал, что в отношениях с другими этносами и народами "избыток нравственности может быть даже вреден общности как и её недостаток". Он имел ввиду необходимую толику общественного эгоизма, рациональности при взаимодействии с другими народами, духовно-нравственные ценности которых постепенно вырождались в меркантильное стремление к материальной "пользе" и "выгоде", национальное чванство и уверенность во вседозволенности. Русский философ относил это, прежде всего, к истории отношений России с европейскими странами в XIX веке после взятия Парижа и капитуляции Франции.
Сегодня, обосновывающие свою деятельность на рыночной идеологии свободы купли-продажи и основанном на ней юридическом праве, магнаты США и их достойные ученики в Европе, Японии, Китае и других странах мира опутывают население планеты всё новыми и новыми экономическими "интересами", набивая свои карманы и даже "покупая" власть придержащих в "заинтересовавших" их странах.
Деградировав и принуждая к такой же деградации другие народы и их правительства, они пренебрегают единственно правильными духовными путями объединения всего населения планеты. Человечеству необходимо построение справедливой и здоровой общественной структуры, создающей условия для полноценного развития всех групп и слоёв населения и объединяющего это население Земли перед лицом экологического и демографического кризисов, терроризма, внешней космической угрозы и т.д.
Сегодня, когда общественность осмысливает возможности выхода из создавшейся ситуации разрушения международного экономического пространства и соответствующих духовных механизмов взаимодействия народов, необходимо вновь поразмышлять о причинах Отечественной войны 1812 года и её итогах: поражении и изгнании остатков неприятельской армии из России; о последующем поражении армий Наполеона и взятия Парижа 19 марта 1814 года. Это было бы весьма полезно.
Александр Шуринов
Член Совета Общества потомков участников Отечественной войны 1812 года, директор общественного Центра семейно-родовой культуры, действительный член Российского Философского Общества РАН и академик Петровской Академии наук и искусств
