Жизнь по вере

Чудо Николо-Теребенской пустыни

Чудо Николо-Теребенской пустыни
 
Трудно нам в Москве представить, что где-то не очень далеко от столицы осталась еще церковная разруха, которая встречалась повсюду в Москве и Подмосковье в 1990-е годы. Тверской край, бывший во времена Московской Руси богатым и сильным Тверским княжеством,  и позже был плотно заселен русской аристократией. Церкви в их обширных имениях были каменные, а не деревянные, величественные, расписанные лучшими иконописцами, щедро снабженные богатой утварью. Не бедствовали и здешние монастыри.
Но то, что было до революции 1917 г. богатством – щедрая помощь ктиторов-аристократов, доходы от земли – стало сегодня камнем преткновения для восстановления этой былой красоты, порушенной или обезображенной в советские годы. Ни одна епархия в России не имеет столь огромное число не восстановленных до сих пор храмов-соборов, сколько их имеет Тверская епархия. Здесь нет ни газа, ни нефти, ни металлургических заводов, а земля сегодня не может прокормить самого человека, а не то что дать возможность собрать деньги на восстановление храма.
 Жизнь Николо-Теребенской пустыни начиналась с чуда, и чудо сопровождает монастырь всю его историю. Явленная икона Теребенской Божией Матери всегда была с обителью. В Смутное время иноземцы сожгли монастырь, братия пострадала, но икона позже была вновь обретена невредимой на пепелище. Со второй половины 17 века монастырь расцвел. Бежецкая округа считала обитель своей, к чудотворной иконе, не раз обращались люди в самые тяжелые годы моровых поветрий и других испытаний. Икону почитали и постепенно сложился обычай переносить образ в июне из пустыни в Бежецк, а потом обратно. Двигались богомольцы всегда на специальной лодке по р. Мологе и лишь у самого города общим крестным ходом направлялись в городской собор. Николо-Теребенский мужской монастырь к концу XVII в. сделался крупнейшей в округе, часто посещаемой богомольцами обителью. Обитель отличалась своим высоким духовным строем, имела несколько скитов для отшельников, да и внутри монастыря  были устроены каменные пещеры для  затворников.
После советского времени только с 2004 г. здесь затеплилась вновь монашеская жизнь, но теперь уже  монастырь приютил не братию, а сестер. Началась новая жизнь без больших денежных средств на восстановление, в то время как масштабы его огромны. Малыми силами  нескольких сестер да группы трудниц и трудников началось медленное его восстановление.  Обитель неустанно посещают паломники, но и эти небольшие ручейки доброхотной помощи мало что меняют. В полуразрушенном состоянии находится главный собор – Никольский,  полностью разрушена надвратная церковь, завалены пещеры, огромен фронт работ по восстановлению хозяйственных помещений, находившихся вдоль стен обители. Настоятельница монахиня Ольга рассказывает, что сейчас она удивляется тому количеству ведер с водой, которое ей пришлось перенести в первые годы: «не иначе как братия старого монастыря помогала все это выдержать».  Старец-духовник, благословивший матушку на это послушание, сказал ей, что монастырь должен, как и раньше, стать духовной скрепой для всей округи, материальным и духовным окормителем народа.  А ведь раньше у пустыни было величественное поле социальной и благотворительной деятельности. Братия поддерживала сирот в обучении их в художественных училищах, помогала крестьянам, содержала фабрику по переработке молока. Пока обитель сегодня крохотным шажками восстанавливает свое былое величие, Господь продолжает  укреплять ее обитателей видимыми знаками Своей милости. Множество чудес изливается на  богомольцев от чудотворной иконы Божией Матери Теребенской и почитаемой иконы Святителя Николая. В Никольском соборе, у которого выбиты двери и окна, лишь в верхнем поясе сохранилась темная, закопченная штукатурка. И вот оттуда, из небесной глубины храма, вдруг стали проступать очертания давних росписей. Медленно не за один год сходила пелена, краски набирали сочность, а образы – ясность, и наконец часть из них засияла ярко и глубоко своим первозданным светом. Не все еще фрески открыли людям небесные реставраторы, которые начали здесь трудиться, не дожидаясь затянувшегося прихода специалистов из Твери. Но трудятся они, так же как и люди - медленно, кропотливо, точку за точкой очищая  храмовые своды. 
И хотя храм страшно изуродован, но уже сейчас, благодаря этому  чуду, сюда пришла небывалая для разоренной церкви богослужебная тишина, свойственная действующему, намоленному монастырскому храму. Благоговение и трепет, а не жалость и смятение ощущаешь здесь. Храм расписывался в начале XIX в. известным русским художником Венециановым, уроженцем Тверской земли. Здесь работала целая артель учеников прославленного мастера живописи, и среди них такой известный, как Крылов. Венециановские фрески чем-то напоминают афонский стиль, с его умаленной, но не отвергнутой телесностью образа; сосредоточением духовности на скрытой, до совершенства отточенной динамике фигур.  Господу было угодно, чтобы эти росписи сохранились и пережили время богоборчества и варварства.  Это чудо не из тех, которые нужны для тщеславия и крикливого внимания, оно – тихое, творящее новую историю прославленной пустыни. Силы Господни не стремятся здесь действовать скрытно, опасаясь искушения и непонимания со стороны людей, но они восстанавливают благолепие монастыря вместе, плечом к плечу с теми, кто доверился  евангельским словам: «Сила Божия в немощи совершается». 
 Олег Кириченко